Целый год журналист Александр Мурашев ездил по инновационным и классным школам мира, чтобы понять, каким сегодня должно быть образование. В книге «Другая школа», вышедшей в издательстве «Бомбора», он пытается дать ответ на этот вопрос. Мы публикуем рассказ про знаменитую школу без стен — датскую Ørestad.
«Прежде всего запишите ваш пароль для Wi-Fi», — говорят мне. И дело не в том, что в моих трясущихся от нетерпения руках смартфон, а в глазах — надежда. Просто так принято встречать в датской гимназии Ørestad, одной из самых инновационных школ в мире.
Это как первый раз оказаться в Венеции. Во-первых, благодаря спискам «самые удивительные места на планете» всё кажется неуловимо знакомым. Во-вторых, фотографам тут вообще не нужно напрягаться: достаточно фиксировать обстановку, а удивительная структура Ørestad сделает всю «грязную работу» за тебя.
С момента открытия в 2005 году эта школа успела войти во всевозможные списки «самых-самых», но это только обёртка: настоящие инновации — это не только сферические конструкции и отсутствие стен. А то, какой эффект на тебя это оказывает. Возможно, датчане изобрели самый гениальный способ поменять школьную систему.
В моём детстве школа была изолированным миром: прямо как в Лас-Вегасе, всё случившееся там никогда не выходило за её пределы. Зная об этом, учителя могли позволить себе накричать, оскорбить или за излишний шум ударить по голове классным журналом (как это было со мной). Как заставить их вести себя иначе? Отправить переучиваться? Записывать на видео и выкладывать на YouTube? В этой гимназии решили иначе: нужно создать такое пространство, чтобы учителя просто не смогли работать как раньше.
«Много лет назад кто-то написал статью под названием „Виртуальная школа“, — вспоминает преподаватель Ørestad Клаус Виттельт, вызвавшийся стать моим гидом. — Там было сказано: через десять лет ученики будут приходить в школу со своим ноутбуком, на территории школы будет Wi-Fi и дети смогут всё время быть в интернете. Люди тогда сказали: „Что это еще за бред?“ Но были и те, кто в это поверил. Например, основатели этой школы».
Создание по-настоящему поразительного здания Ørestad началось с анархических призывов: давайте уничтожим все стены, все классы и начнем всё заново
В итоге стен здесь действительно практически нет: редкие перегородки выполнены из почти невидимого стекла. «Вот тот учитель преподаёт английский, — говорит мне Клаус. — А вот этот — испанский». Только после этого я осознаю: это не группы ребят расселись рядом друг с другом со своими ноутбуками — так в Ørestad проходят все занятия.
Учитель даёт задания, а школьники работают над ним самостоятельно. Всё вместе напоминает футуристичный коворкинг. «Я бы назвал это компромиссом между радикальным представлением об образовании и требованиями датского правительства, — говорит мне директор школы Аллан Кьер Андерсен. — Строение здания заставляет преподавателей менять форму преподавания. В открытом пространстве без стен невозможно повышать голос на учеников и пытаться таким образом стать лидером: ты попросту будешь мешать другим ученикам. Поэтому школа больше напоминает открытый офис, в котором делятся знаниями».
Сразу после интервью с Алланом я увижу подтверждение услышанному. «Мне нужно сделать пару ваших портретов», — говорю я. «Отлично, пойдёмте в мой кабинет», — отвечает Аллан и проходит в комнату с рядами компьютеров, где сидят ещё несколько человек. Видя мой непонимающий взгляд, Алан объясняет: если политика школы — полная открытость, разве не странно быть единственным человеком с личным пространством? Так что первым же директорским решением Аллана было лишить себя отдельного кабинета.
Впрочем, один отдельный офис в школе всё-таки появился. «Как думаете, у кого? — между делом спрашивает меня Клаус. — У специалиста по ремонту велосипедов!» В Ørestad всегда наготове шестьдесят велосипедов, которые можно взять в любой момент. Это тоже часть политики открытости: преподаватели стараются как можно чаще вывозить учеников за пределы здания, чтобы учиться в условиях реальной жизни. Биологи могут взять велосипеды, чтобы поехать на озеро изучать с детьми виды рыб и растений, а историки — отправиться в мечеть, чтобы потом наглядно говорить с учениками об исламе. И я бы не ожидал ничего другого от Копенгагена — города, где недавно велосипедов стало официально больше, чем автомобилей.
Ørestad стала одной из первых в мире полностью цифровых школ, вообще отказавшихся от бумаги. Ни книг, ни тетрадей, ни расписания: всё это в общей базе данных и ноутбуках учеников
«Учитель в любой момент знает, что делает ученик, и это даёт обоим больше свободы, — рассказывает Аллан. — У меня нет ни малейших сомнений, что будущее образования — персонализированное обучение. Современные молодые люди — совсем другие: они хотят, чтобы к ним относились как к индивидуальностям. Уже нельзя говорить о „среднестатистическом“ ученике, нужно фокусироваться на каждом в отдельности. Компьютерная основа школы позволяет нам это сделать: скажем, вы преподаватель английского и в классе у вас шесть учеников, которые совсем не понимают базовую грамматику. Вы даёте им интенсивный курс, пока остальные работают самостоятельно в электронных книгах. Все материалы адаптивны; в конце разделов ученики выполняют тесты. И если ты ответил на какой-то вопрос неправильно, книга сама тебе сообщает: перечитайте эту страницу, и тогда сможете дать верный ответ».
«А вот это музей», — говорит Клаус, показывая на книжную полку для преподавателей. На фоне окружающей обстановки она и правда выглядит почти нелепо. «Было много случаев, когда я давал своим ученикам бумажные издания, а они просто не знали, что с ними делать, — сообщает мне Клаус. — Мы подписаны на все учебные цифровые книги, которые выпускаются в Дании. Сейчас у нас единая система внутри школы: учителя могут оставлять пометки и идеи, исправлять ошибки, а ученики могут выполнять домашнюю работу прямо в книге. Та же единая система — для отслеживания преподавателями прогресса своих учеников: кого нужно подтянуть, кто справляется, кто на какие издания подписался».
Клаус заходит в свой аккаунт, чтобы показать мне, как это выглядит: несколько столбцов — с датой, заданием и целями. «На моём уроке истории мы проходим новую тему — снос памятника генералу-конфедерату Роберту Ли в городе Шарлоттсвилль, — говорит Клаус. — Домашнее задание — сделать подкаст на эту тему. Цели обучения — несколько пунктов, которые ученик должен вынести для себя». В общем, шансов выкрутиться с классикой жанра «забыл домашнее задание дома» нет.
То, что ещё в начале 2000-х выглядело эпизодом из романов Филипа Дика, наконец-то стало реальностью. Конечно, фото- и видеоматериалы по Второй мировой войне в учебнике истории — это куда интереснее сотен страниц убористого шрифта. Но, глядя на учеников за ноутбуками, я думаю о другом: неужели все эти подростки занимаются сейчас исключительно уроками? «Могут ли они сидеть в социальных сетях? О да! — хохочет Клаус. — Мы уже выяснили: если подсчитать, на что у них уходит время в течение дня, то выяснится, что Facebook — самый популярный предмет в школе».
Обеспокоенные таким побочным эффектом свободы, учителя в Ørestad однажды запретили доступ к социальным сетям на территории школы. Всё шло идеально до тех пор, пока кто-то из учеников не нашёл способ выходить в фейсбук, используя IP Багамских островов. Теперь единственное, что официально запрещено в Ørestad, — смартфоны. Их можно оставить в одном из множества ящиков для хранения.
В датской системе образования гимназия — как в России старшие классы школы, а по устройству обучения — как вуз. Ученики поступают сюда после девятого класса и проводят три года перед вступительными экзаменами в университет. Поэтому то, сколько времени они проведут в фейсбуке, в конце концов их личная ответственность. К декабрю все в любом случае должны сдать личные проекты, а летом — экзамены. К слову, для поступления в Ørestad не требуется никаких дополнительных привилегий по сравнению с обычной школой: государство покрывает расходы на обучение, а ученики даже получают стипендию (что регулярно становится предметом споров: такая схема обходится датским налогоплательщикам в круглую сумму).
Изначально Ørestad считалась гимназией с уклоном в журналистику, но сейчас всё изменилось. Популярным направлением стала биохимия, а одной из тех самых «перспективных» профессий, которую мы должны были выбрать в нашем детстве, — инженер-химик. Каждый из учителей Ørestad преподаёт минимум три предмета, причём часто совершенно полярных. Так, Клаус ведёт историю, IT и предмет со странным названием «инновации».
Знаменитые «сферы» для чилаута заполнены детьми, с явным удовольствием валяющими дурака между уроками. Но так было не всегда. «На десятилетие школы к нам пришёл специалист по проверке оборудования, — рассказывает Клаус. — После осмотра он спросил: всё работает, как вы этого хотели? Есть какие-нибудь вопросы, пожелания? А мы как раз заметили одну вещь: ученики не остаются здесь после занятий, они сразу спешат домой. Мы же хотели, чтобы они использовали помещение школы по своему желанию и после уроков. Этот специалист сказал: „Они не могут почувствовать себя как дома, потому что ходят по школе со своей одеждой. Сделайте везде вешалки. А ещё вам нужно больше мягкой мебели“. Мы тогда опешили: мягкая мебель? Что курит этот парень? Но директор решил последовать этому совету. Десять минут спустя после установки мягких кресел дети уже делали тут „домашку“, пили кофе и веселились».
Десятки окруживших меня интересующихся учеников в один голос рассказывают мне о строгости преподавателей. «Они такие скучные, мало обращают на нас внимания, — жалуется одна из учениц. — Некоторые требуют поднять руку, чтобы отпроситься в туалет». Школьники прекрасно освоили необычную архитектуру гимназии. Официально им не разрешается съезжать с лестниц — но, как говорят преподаватели, вопрос не в том, «можно ли», а «как часто» они это будут делать: «И они еще могут не отпустить! Представляете?»
Спасибо десяти годам в школе, я представляю себе это слишком хорошо. Правда, через несколько минут нашего общения подростки сами же приходят к другому выводу: всё происходящее в школе стимулирует их быть взрослыми. Всё как в жизни: у тебя есть задача и дедлайн, а дальше выкручивайся сам. И все как один признают, что в обычной школе и традиционных классах учиться просто бы не смогли.
«То, что в школе нет стен, должно тебя отвлекать, но удивительно, что всё на самом деле наоборот», — говорят они
Я пытаюсь выяснить, чем они занимаются на уроке: их задание — сделать собственный сайт. При мне они разрабатывают тестовую версию. «Строгие преподаватели? — Клаус искренне хохочет, когда я интересуюсь у него, действительно ли тут все настолько помешаны на дисциплине. — Эти дети просто не учились в других странах. Датское образование очень демократичное. Сейчас в Европе измеряют успешность учеников результатами PISA, основанных на конкуренции. Мы в Дании культивируем нечто противоположное. Когда к нам приезжают преподаватели из других стран, они просто в шоке от того, что учителя и ученики тут на равных и могут называть друг друга по имени».
Как я не раз слышал в других школах, датской системой образования могут быть недовольны только сами датчане
И Аллан подтверждает мою мысль. «Иногда я использую фразу „голод в раю“, — говорит он. — Мы в Дании создали одно из самых успешных в плане благосостояния обществ. Однако на конференциях в Азии я вижу, что в этих странах дети учат гораздо больше, чем наши ученики. У наших школьников очень расслабленное отношение к учёбе. С одной стороны, это хорошо: они не боятся учителей. И я бы совсем не хотел авторитарности в школе. Но они любили бы школу гораздо больше, если бы были полностью вовлечены в процесс. К примеру, у нас был совместный проект с ТВ-студией в Копенгагене. Стоило им заняться выпуском новостей — и они ушли в это с головой. Для учеников оказалось гораздо важнее видеть, что это не школьное задание, а реальная работа, которая имеет большое значение для людей. И я мечтаю, чтобы всё обучение в школе было таким: решение настоящих вопросов и проблем. Помимо подготовки к экзаменам, мы должны готовить этих детей к реальному миру. Готовить не выпускников, а граждан».
Именно поэтому среди навыков, которые нам всем потребуются в будущем, Аллан называет не только коммуникацию или знание IT, но еще и эмпатию. «Я не знаю, можно ли назвать это навыком, но она нужна, чтобы понять, как другие люди видят мир, и быть способным вместе с ними работать», — говорит Аллан. Осталось убедиться, что это также понимают преподаватели.
«У нас было несколько учителей, которые решили уйти, — говорит Алан. — Но их было очень немного. И есть те, кому, возможно, стоит об этом подумать: им просто некомфортно в обстановке абсолютной открытости. Однако нужно воспринимать это не как вмешательство, а как помощь. Тебе нужно научиться быть коучем для учеников. Не важно, насколько много ты сам знаешь об астрономии. Важно, что ты способен поймать связь с молодым человеком и дать ему возможность почувствовать, что он может понять астрономию. Каждый педагог должен обладать таким умением мотивировать. Но обычно для учителей это нечто новое: они ограничивают себя предметом и программой, а не знанием психологии».
«Учителя как люди сейчас важны больше, чем когда-либо, — говорит Аллан. — Информация доступна повсюду, и без навигатора в виде учителя в ней легко утонуть. Я сказал „как люди“ именно потому, что это не только вопрос твоих знаний или метода преподавания. Учителя важны как ролевые модели: ученику должны быть близки ценности учителя. Пока мы не достигли этого уровня. Но для будущего обучения личная встреча с человеком важна как никогда. И это для меня ответ на вопрос, для чего нам нужны школы в век электронного обучения и интернета».
Пока все разбредаются и школа пустеет, я наконец-то занимаю свое место в чилаут-зоне.
За день в Ørestad незаметно привыкаешь к тому, что практически в любом месте ты на виду у всех
Мимо проходит один из преподавателей гимназии, и я бросаюсь ему наперерез, чтобы узнать ещё немного о гимназии изнутри. «Мне кажется, сегодняшние дети легко отвлекаются, но это касается и обычного класса, — говорит мне учитель физики Карстен Нилсен. — Интернет есть в любой школе, и неважно, насколько прозрачные в ней стены. Но если есть одна вещь, которой они учатся именно в этом здании, то это умение адаптироваться к хаотичному окружающему пространству. Многие компании по своему строению похожи на Ørestad, и в их офисах тебя точно так же будут отвлекать. Так что, с моей точки зрения, это весьма разумно».
Во время моего общения со всеми преподавателями Ørestad я услышал ещё одну разумную вещь: мы долго можем вспоминать классную доску, учителя, книги и традиционный класс. Но мы романтизируем прошлое, если думаем, что тогда это помогало. Дети точно так же тратили время впустую — например, выглядывая в окно или украдкой перебирая вкладыши от жвачек. Поразительно другое: все восхищающие нас школы — те, в которые мы хотели бы отдать своих детей — на самом деле возвращают нас к тому, чем школа должна была быть изначально. Местом, «готовящим тебя к реальной жизни», как нам обещали 1 сентября, когда мы стояли перед входом в незнакомое здание и незнакомыми детьми с букетом в руке. И в этом смысле умение постоянно находиться с самыми разными людьми и не отвлекаться при этом от работы, возможно, первый навык реальной жизни, который необходимо освоить.