Писатель, телеведущий и психолог Андрей Максимов размышляет о причинах раздражения и конфликтов между родителями и детьми.
– Раздражение, которое возникает у нас, взрослых, на подростков в связи с особенностями их характера, взросления – почему вы сами захотели поговорить на эту тему?
– Я пишу книгу «Обойдемся без педагогики», рассчитанную на родителей, которые хотят воспитывать детей самостоятельно. Сидел, редактировал одну из глав, решил отвлечься и наткнулся на «Правмире» на отличное интервью с психологом Кириллом Хломовым на эту тему, за которое вам огромное спасибо. И мне захотелось высказаться.
Нет никакой специальной детской психологии, как нет психологии человека, вышедшего из тюрьмы, психологии старика или психологии пассажира в метро. Есть одна психология людей со своими нюансами. Однако отовсюду только и слышно о детской психологии, будто дети не люди, а придурки, а вершина их придурковатости – подростковый возраст.
Существует масса стереотипов, например, что «в подростковом возрасте дети становятся безумными, потому что так природа захотела, а почему – не наше дело» или «подросток начинает чувствовать себя по-другому, у него гормоны играют». Раз так, родителю нужна инструкция, как вести себя с неадекватным существом. Но это ошибка, потому что если и есть сложный переходный период в жизни человека, то это возраст с трех до пяти лет. В это время у ребенка меняется восприятие мира, открываются глаза на то, что, кроме мамы (всегдашнего центра мироздания, дающего тепло, комфорт и еду), существуют и другие люди. Если к человеку относиться по-человечески с рождения, никакого подросткового бунта не будет. Гормональные изменения провоцируют бунт только в том случае, если предыдущая «рабская» жизнь ребенка дала для этого основания.
– Раздражение на детей, по-вашему, чувство противоестественное?
– Психолог Хломов утверждает, что наше раздражение – естественное и понятное чувство. Подросток выглядит как большой, ведет себя как маленький, а это неправильно, ведь взрослый не должен вести себя как малыш.
На мой взгляд, раздражение – это противоестественно. Если, скажем, жена все время раздражает мужа (или наоборот), брак долго не продержится.
Ведь кто определяет «правильно/неправильно»? Ну конечно, родитель, который привык, что маленький ребенок всецело ему подчинен. А еще это определяет педагогика – наука дрессуры детей взрослыми. Но в какой-то момент выясняется, что ребенок хочет вести себя самостоятельно, так, как хочет он. И – будьте любезны – раздражение родителей естественно?
Знают ли родители о том, что говорили в один голос Януш Корчак, Мария Монтессори, Константин Ушинский – великие педагоги? «Учитесь у детей, если хотите, чтобы мир стал лучше. Не говорите детям, как надо, лучше прислушайтесь к ним». Но родителям дела нет до великих учителей. Родители «посмотрят строго» (если ребенок делает что-то неправильно), чтобы он отреагировал, а если нет, тогда на него будут раздражаться. Иными словами, «родители строги в интересах ребенка», что, на мой взгляд, в высшей степени лукавство.
– Поясните, пожалуйста.
– На консультацию ко мне пришла женщина. Она жаловалась на четырехлетнего сына, который берет книги с полки, листает и кидает на пол. «Разве вас не радует, что он берет и читает книги?» – спросил я. «Нет, меня огорчает, что кидает», – ответила она. Да, можно выдрессировать ребенка как льва. Правда, лев будет прыгать через огненное кольцо только тогда, когда рядом дрессировщик с кнутом и кормом. Как только дрессировщик уйдет, зверь перестанет прыгать. Мы редко задумываемся, но на этом основана система современного «воспитания». Именно поэтому дети следуют требованиям родителей только тогда, когда они рядом. В таком воспитании корень зла.
Почему мама раздражается на дочку, которая долго спит, или на сына, который огрызается или кидает книгу? Ей просто не нравится то, что делает ребенок. Она игнорирует факт, что ребенок – человек, который может хотеть погулять подольше, а потом поспать, у которого настроение не самое лучшее или книга ему наскучила. Подросток – придурок. Вот и весь ответ. Его надо воспитывать так, как я считаю верным. Вот и весь рецепт.
До поры до времени дети нам послушны, но однажды они вырастают. Продолжать относиться к ребенку, как к младенцу, подневольному и управляемому существу, становится невозможно.
Если отбросить внутренние психологические вещи, которые часто не имеют отношения к детям (проблемы на работе у родителей, их плохое самочувствие и прочее), проблема раздражения сводится к одному: дети ведут себя не так, как мы хотим.
Любая мать относится к ребенку, как к своей плоти и крови. Поэтому-то трехлетний малыш, падая, смотрит на маму, он воспринимает мир через нее. Если мама говорит: «Ой, ты ушибся, бедный», ребенок тут же пускается в рев. Если слышит: «О, как же удачно ты упал!», он даже не попытается пустить слезу.
Чем взрослее ребенок, чем дальше удаляется он от матери, тем больнее это для нее. Выходит, мать раздражается, потому что не может принять, что ребенок хочет жить так, как он хочет.
– Не кажется ли вам, что раздражение родителей на подростков выходит за рамки «подросток = придурок»?
– Дети – наше зеркало, они отражают то, что видят рядом. Если мама раздражается на ребенка, он станет копировать ее в ответ. Если такая форма общения принята в семье, он будет просто ее повторять. Стоит ли удивляться, что, когда вы возвращаетесь вечером после работы, вас встречает отпрыск, который может сказать вам грубость. Самый простой способ перестать раздражаться – подойти к зеркалу, посмотреть на себя и спросить: а как я обычно разговариваю со своим ребенком?
Вообще, задача родителя не воспитывать, а защищать детей в самом широком смысле. Если мама до тринадцати лет ребенка не говорила с ним по душам (увы, в большинстве семей с детьми вообще не говорят), гарантирую, в четырнадцать лет начнутся проблемы.
– Откуда такая уверенность, при чем здесь разговор по душам?
– Многие ли родители могут похвастаться, что знакомы со своими детьми, знают, чего они хотят, каковы их ценности, мечты, желания? Уверяю, немногие. На лекциях я часто спрашиваю об этом. Мало того, что люди ничего не знают о своих детях, они и не хотят знать. Но в этом и состоит причина, по которой дети становятся нам чужими, раздражают и бесят.
Однажды на консультацию пришла мама с дочкой. Я спросил девочку, верит ли она в Бога.
– Да, конечно.
– А Он какой?
– Большой и на небесах.
– Старый?
– Ну зачем вы спрашиваете ерунду? На небесах постареть невозможно.
Это говорит девочка девяти лет.
Тут мама удивленно приподнимает бровь и говорит:
– А почему ты мне об этом никогда не рассказывала?
– Так ты меня никогда не спрашивала.
Этот пример иллюстрирует простую мысль: родители не говорят с детьми. Они находят время на проверку уроков, бесконечные замечания, ругань, к которым и сводится общение. Большинство не находит даже минуты просто поговорить по душам. Каждый ребенок что-то думает про смерть, жизнь, про верность, честь, ложь, предательство. Если в семье есть доверие, тогда, как мне кажется, у подростка не будет бунта переходного возраста, который сделает жизнь близких невыносимой.
Раздражение как некоторая часть нашей жизни есть у всех. С этим странно спорить. Вас, например, могут раздражать толстые люди в очках, но это нисколько не будет мешать нашему диалогу, если один собеседник к другому испытывает уважение. Так почему в обыденном общении с посторонними мы смиряем себя, а с детьми – нет?
Я убежден, если в семье есть доверие, если родители понимают, что оценки в школе – это для унижения детей, если знают, что то, как ребенок учится в школе, не значит ничего для его будущего, если догадываются, что главное – это нашел ли ребенок призвание, тогда переходного возраста не возникнет, как не возникнет раздражения.
– Одно дело – поговорить за чашкой чая о страхе смерти, и совершенно другое – раздражение. Приходишь с работы, а тебя встречает ребенок, который почему-то отказывается накрыть на стол, грубит и огрызается.
– Если мать может сказать: "Дочь, чего-то ты меня бесишь, давай подумаем, что с этим делать"
– это и есть история про доверие. Они вместе решают проблему. Но большинство родителей, с которыми я разговариваю, не обсуждают с детьми, что чувствуют и думают о них.
– Почему, – спрашиваю такую мамочку.
– Ну как? Дочка же еще маленькая.
А между тем девочке одиннадцать лет. Простите, но она и в пятнадцать, и даже в восемнадцать останется для мамы маленькой. Мало того, что дети все понимают, они невероятно логичны. Есть такая известная история. Мать подходит к дочке и говорит: «Меня никто не любит». «А ты у всех спросила?» – отвечает малышка. Ее слова абсолютно логичны.
Такой же пример приводит Януш Корчак.
Одного подростка спрашивают, кем он мечтает быть. «Волшебником», – отвечает парень. Поднимается хохот. «Да я знаю, что буду в банке работать, но меня же спросили, кем я МЕЧТАЮ быть».
Есть масса вещей, которым можно учиться у детей. Прежде всего естественной логике. У детей можно спросить, что вам делать, чтобы не раздражаться. Но нет, мы бежим тут же к психологам или выкладываем свои вопросы в чат в соцсетях, предавая тем самым собственных детей. Мой сын как был моим главным советчиком с его пяти лет, так и остался.
– И что же может посоветовать ребенок в таком юном возрасте?
– Однажды мне позвонила продюсер. Мы долго в резкой форме обсуждали программу, кричали друг на друга. Сын в это время рисовал рядом. Ему было лет одиннадцать. Когда я положил трубку, он сказал:
– У вас ничего не выйдет.
– С чего ты взял?
– Да вы не любите друг друга.
Его никто и никогда не учил: «Андрюша, запомни, чтобы у людей что-то вместе получалось, надо друг друга любить!» Он просто почему-то знает это.
– Вы не согласны, что за 13-15 лет жизни с ребенком можно устать от родительства и начать раздражаться, потому что он все еще ведет себя как младенец?
– А от любви можно устать? Рождение ребенка в семье – это ворох проблем, которые надо решать. Это понимают все. От проблем можно повеситься не через тринадцать лет, а гораздо раньше, уже через пять. Правда, устать можно только в том случае, если относиться к родительству как к бесконечному решению проблем. А можно же по-другому.
Ребенок – это радость, смысл и только в последнюю очередь проблемы. Попробуйте у матери отнять ребенка. Она с ума сойдет.
У вас есть собака? От нее много проблем? А радости? Или вот человек на огороде растит картошку и помидоры. У него есть проблемы? Колорадский жук, фитофтора, столбики, подвязка. Но помидоры – это радость или нет?
Ребенок – не помидоры с картошкой и даже не собака. Если подходить к ребенку с мерой «я отвечаю за него», «с рождением ребенка появляется куча проблем» – тогда это ужас, а не жизнь.
Только представьте, Бог прислал человека, который похож на вас… Помню, жена позвала меня посмотреть, как спит мой трехлетний сын. Я разрыдался от умиления. Никто не учил его так класть руки, так сворачиваться, а он спал, как я.
– Но почему же в 15 лет ребенок вдруг перестает доставлять радость?
– Помню, моя мама сказала: «Я проживаю с тобой жизнь. Я пошла с тобой в сад, в школу, у меня была первая любовь…» Это один подход, когда мать стоит рядом все время, чтобы подхватить, если упадешь. Бывает другой, когда родители живут ЗА ребенка, хотя он этого не хочет. В этом случае в подростковом возрасте будет куча проблем.
– Хотите сказать, взрослые чувствуют, что ребенок их обкрадывает, лишает радости, которую они привыкли испытывать?
– Ребенок начинает лишать нас того, к чему мы привыкли. Он лишает нас главного.
– Чего же?
– Нас могут не уважать на работе, может не сложиться карьера, но ребенок нас слушается всегда. Скажешь ему: «Принеси тапочки» – принесет. Учиться надо на пятерки – старается. Туда не ходи, с тем не дружи – все исполняет. Тут вдруг перестает подчиняться. Заявляет, что хочет быть не банкиром, а футболистом. Вы можете себе это представить, наглец какой!
– Что делать, чтобы этого ужаса не было?
– Понимать, что мы рождаем ребенка для мира, а не для себя. Родили, прекрасно. Теперь стойте в стороне, чтобы прийти на помощь, когда ему будет плохо. Родительский дом – место, куда можно прийти. Родительский дом не должен ходить за человеком, хотя большинство родителей считают, что должен.
Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты», сказал однажды: «Дети – не пенсионный фонд, в который мы вкладываем, чтобы потом нам вернули». Мы растим детей просто так. Они вырастают, уходят, живут своей жизнью.
Чем подростковый возраст отличается от детского? Ответственностью, желанием отвечать за собственную жизнь. Достигшему подросткового периода ребенку одни говорят: «Ну слава Богу! Теперь, если понадобится, буду помогать, а так сам давай». Другие: «Как это – отвечать сам? Да ты не умеешь ничего».
Корчак пишет об этом: «Взрослые живут с ощущением, будто ребенок только и хочет попасть под машину, сгореть в костре и утонуть в реке. Ощущение это обманчиво. Ничего такого ребенок не хочет. Кажется, если мы не скажем «не лезь в костер», он сгорит. Да он просто не полезет».
– Лиса, которая учит лисят не покидать нору, пока она охотится, покусывает их за бока. Нам в голову не приходит сказать лисе, что это неправильно… Вести вперед, показывая, где брод, где болото – разве неверно?
– Да не это делают родители. Они говорят, с кем хорошо дружить, а с кем плохо, как правильно жить, какие книжки читать, а какие фильмы смотреть нельзя. Тринадцатилетний мальчик говорит маме: «Я влюбился». Она отвечает: «Рано тебе. Иди лучше на пятерки учись». Он: «Мечтаю быть футболистом». Она: «Иди Шекспира читай, на лето задали».
– «Я хочу только конфеты, суп не люблю». Так мы договоримся с вами, что и обедать не обязательно, дети же знают, что им полезно, они логичны.
– Я снимал фильм на кондитерской фабрике. Уносить ничего нельзя – есть можно все. Один день ешь конфеты, больше не лезет. Ну поест у вас ребенок один день сладкое. И? Поймите, заставляя есть суп вместо конфет, мы демонстрируем пресловутую логику «дети – идиоты», «без супа он сдохнет». Если вас заставлять делать что-то неприятное, отвратительное, вы будете сопротивляться. А детям нельзя. Они обязаны подчиняться. Родители заставляют их что-то делать, не пытаясь объяснить, почему и для чего это нужно. «Если не заставлю сына делать уроки, он будет целыми днями валяться на диване», – только и слышу на своих встречах с родителями.
Почему вы с мужем договариваетесь, чтобы он после работы приходил домой, вечером выносил мусор, покупал продукты по субботам, а детям приказываете?
Знаете, почему? Во-первых, приказывать проще, чем договариваться. Во-вторых, так учит педагогика, которая считает детей нелепыми, смешными существами, которых нужно воспитывать. Как это он хочет обедать в любое время? Нет, неправильно. Пусть ест со всеми. Но именно в этой ситуации отсутствия логики и возникают проблемы подросткового возраста, конфликты, раздражение, непонимание и отвержение друг друга.
Взрослому начальник говорит: «У нас правила в офисе. Приходишь утром и трижды бьешься лбом об пол. Понял?» «Не понял, но буду делать». С детьми это не работает. Если вы скажете ребенку, что соскучились, хотите видеть его за одним столом, чтобы пообщаться, а обедать будете в 14.00, потому что к этому времени будет готова еда, и вообще вы очень старались – это будет логическим объяснением и не вызовет конфликта. Просто прикажете без объяснений – будет ссора.
Родители часто исходят из того, что ребенок хочет им зла. Он не выполняет работу по дому, игнорирует просьбы, потому что злой, вредный, только и ищет способ насолить. Поверьте, все дети хотят помогать, это родители не дают им. Если привлекают к помощи, то чаще через насилие, не относясь к детям как к людям.
Доверие, которое есть у детей к родителям до 3 лет, в 95% случаев к подростковому возрасту исчезает. Отсутствие доверия не должно быть предметом раздражения. Это может быть лишь предметом разговора.
– Стань логичным, и всякое раздражение по отношению к подростку исчезнет?
– Нужно понять, зачем нам даны дети. Они нам даны, чтобы не забыть, что мы люди, и да, чтобы учиться у них законам логики.
Каждое следующее поколение нарушает правила предыдущего. Разрушать правила – заложено в их природе. Без этого мир не устоит.
Лучшая книга по воспитанию детей – «Приключения Буратино». Это метафора воспитания. Папа Карло хочет сделать из полена красавца, а получается длинноносый человечек. Папа Карло на последние деньги покупает курточку и азбуку, мечтая, что Буратино будет учиться в школе. Буратино далеко посылает Карло, потому что решает, что учиться хочет по-своему, не у школы, а у жизни.
Чем кончается сказка? Тем, что Буратино находит золотой ключик и ведет папу Карло в царство сказки, которое папа даже не замечал! Так в жизни и происходит: родители пытаются вылепить ребенка так, как хотят, потом пытаются учить так, как им кажется правильным, но только сами дети находят золотой ключик и ведут родителей в царство сказки, а не наоборот.
И здесь мы подходим ко второй проблеме, о которой я упоминал. Призвание. Ни одна школа не заточена на то, чтобы раскрыть в ребенке потенциал и призвание. Но что такое счастье? Любимая работа и любовь. Даже не здоровье. Ник Вуйчич, у которого нет ни рук, ни ног, счастлив, потому что у него есть работа и любовь.
Я уверен, 50% счастья зависит от призвания. Вместо того, чтобы искать призвание, родители требуют учиться на пятерки, «потому что нужно быть гармонически развитым человеком». Это при том, что историю во все времена двигали гармонически недоразвитые люди от Пушкина до Черчилля.
Про Пиросмани говорили, что у него нет способностей, но его имя знает весь мир. Думаю, он был бы глубоко несчастным человеком, если бы не рисовал. Пушкина упрекали за то, что пишет ерунду: «Так нельзя, равняйся на Державина», – пеняли ему.
Как обычно происходит? «Ой, ты такая пластичная, гибкая – иди-ка, дочка, в танцы, у нас же бабушка еще танцовщицей была». «Ого, какой слух, быть тебе скрипачкой!» «Надо же, потрясающая скорость и пальцы длинные – решено, станешь, сынок, волейболистом». «Все девочки должны играть на фортепьяно, тем более, что у тебя есть слух». Так же родители выбирают будущую профессию: «У нас связи в министерстве, банке, отец – юрист, и ты будешь…» Дети – роботы, которые сами-то без мозгов, мы за них решим, а их дело – беспрекословно подчиниться.
Я уверен, если с детства ребенок привыкает решения принимать сам, он не будет вас раздражать в своем подростковом возрасте. Одна из причин нашего раздражения – идиотский выбор детей (во всех смыслах), который они делают, потому что не привыкли выбирать. За них все время выбирали взрослые. Психологи говорят, что есть два типа людей. Одни заходят в комнату со словами: «Здравствуйте, это я». Другие: «Здравствуйте, это вы?» Первый вариант практикует абсолютное большинство родителей: здравствуй, ребенок, это я. Сейчас я расскажу тебе, как тебе жить.
К детям нужно идти с вопросами, а не с ответами. «Здравствуй, это ты? А как ты хочешь жить? Что тебе интересно? О чем мечтаешь?» Убежден, если жить по второму сценарию, если руководствоваться правом ребенка думать, мечтать, выбирать, решать, конфликтов и раздражения между детьми и родителями удастся избежать.
– Поиск призвания и доверие – вот ваш рецепт от конфликтов?
– Да, все просто. Спросите себя, когда в последний раз ребенок приходил к вам с проблемой. Не с «дайте денег на кино», а с исповедальной – «я влюблен и не знаю, как поступить». Увы, у подавляющего большинства взрослых такого опыта вообще нет.
Подростки – философы. Им важно понять, как жить, что такое любовь, отношения… Либо они говорят с вами об этом, либо нет и тогда раздражение, недопонимание, конфликты становятся вещью неизбежной. Что делать? Выстроить отношения так, чтобы ребенок знал, что в семье его всегда будут пытаться понять.
Как-то раз я пришел к маме и спросил, что значит слово из трех букв, которое я прочел на заборе. Она не стала кричать: «Забудь навеки, не повторяй никогда». Она сказала: «Садись, поговорим».
Родители должны выстроить отношения так, чтобы способом решения любой проблемы был разговор. Не приказ, не урок, не нравоучение, а диалог. Возможность диалога, собеседник, готовый разделить переживания, признание за ребенком права быть человеком со своим миром, своими открытиями и трагедиями – вот рецепт, чтобы не встречать регулярно на пороге отпрыска, кричащего: «Сама делай, раз тебе надо», «Отстань, мне некогда».