Насильственные методы психологами осуждаются. Все мы критиковали Яну Рудковскую после её интервью за то, что она лишает сына детства. Но могут ли родители обойтись без диктата и понуканий, когда речь идёт об обучении. Инна Прибора размышляет: если ребёнок не тянется к знаниям, не пора ли тянуть его самим.
Недавно я попыталась убедить сына отправиться со мной на пробежку. Он отказывался, я настаивала. «Ты, что же — меня заставляешь?» — сказал он, открыв рот от возмущения. Видно, в его представлении это было что-то противозаконное.
Я растерялась. Вообще-то, да, заставляю, хотела сказать я. Я мать и могу иногда себе позволить. Например, после третьего напоминания или пятого упрашивания. Или даже после чтения психологических советов о вреде принуждения — тут уже всё равно. Я всё же попробую выгнать маленьких пассажиров на зарядку, надавить, чтобы они убрались в комнате или сели учиться. Но почему я каждый раз чувствую себя такой виноватой? Это нелогично, у меня ведь есть масса доводов, чтобы оправдать принуждение.
Во-первых, это честно. Я не придумываю аргументов, мне некогда. Я не придумываю угроз. Опять некогда. Я не изобретаю изощрённых и неочевидных плюсов вроде сильных мускулов через 15 лет, потому что я уже в кроссовках.
Во-вторых, это способ показать авторитет. Я здесь главная, я отвечаю за всю эту лавочку и если с детьми что-то будет не так, все вопросы — к родителю. А он — это я. (Оглядываясь, да, точно — я).
В-третьих, это для их же блага. Где были бы все прославленные спортсмены, скрипачи-виртуозы, балерины Большого театра, если бы над ними, маленькими и ещё совсем не великими, не стоял бы человек с серьёзным лицом и фразой: «Да, заставляю. А ты чего хотел? У нас балетная школа вообще-то…».
Непонятно, как родители олимпийских медалистов и участников конкурсов «Юный повелитель гамм» могут спокойно читать психологические советы с гуманистическими идеями
Как им знаменитая фраза, озвученная в книге «Саммерхилл. Воспитание свободой» Александром Ниллом: «Если оставить его (ребёнка) в покое, без всякого давления со стороны взрослого, он будет развиваться до тех пределов, до которых вообще способен развиваться». То есть мы его сейчас вынудили пойти в плавательную секцию, там из него тренер сделает спортсмена. А вот если бы мы оставили парня без ценных тренерских указаний, на его месте вырос бы нобелевский лауреат по физике.
Наука в лице Стивена Пинкера, Гарвардского профессора психологии и известного когнитивиста, спорит с Александром Ниллом, говоря, что сами по себе дети не рвутся к ученью, которое, как известно, свет. Ну хорошо: к кухонным взрывам рвутся, а к доказательствам теорем из учебников — не очень.
Есть аналогия, которую часто приводят прогрессивные педагоги: ребёнок стремится познать мир, он сам научается ходить, говорить, лезет во все розетки, а любовь к более сложному познанию отбивается в школе, рушится принуждением родителей. Пинкер намекает, что аналогия неудачная.
Одно дело — залезть в розетку, другое — кропотливое овладение письмом. Учёный ссылается на устройство нашего мозга: он сформирован эволюцией, а потому для людей вполне естественно самим учиться бегать, общаться, запоминать особенности друзей. А вот зазубривание исторических дат, хоть и проще, но всё же не вполне естественное для нас мероприятие.
Арифметика, письмо и конспекты по естествознанию — эти штуки были изобретены совсем недавно. Прошло недостаточно времени: наш вид ещё не эволюционировал до того, чтоб с азартом ими овладевать. То есть образование — это не предоставление людям возможности расцветать безо всякого вмешательства, а «технология, которая пытается компенсировать то, в чём человеческий мозг изначально неуспешен».
Тут бы и схватить ребёнка за плечо, усадить его за задачу, помочь эволюции подвинуться в сторону учебников. Но груз прочитанных психологических статей давит.
В конце концов, даже у Пинкера нет вывода о том, что технология, которая компенсирует недостатки нашего мозга, должна быть садистской или подавляющей. Принудиловка хорошо работала в тоталитарных обществах, была как-то объяснима в индустриальную эпоху. Но сегодня, кажется, мы неспроста обложились психологическими статьями и боимся нанести детям психотравму неаккуратным словом.
Ребята, которые ратуют за возвращение к советской школе, немного забывают, что мир изменился. Нынче в точке, в которой мы оказались, такие странные штуки, как привычка задавать вопросы и строить воздушные замки, могут оказаться гораздо более востребованными, чем умение перенести на ватман чертёж двигателя в трёх проекциях.
Для многих удивительна манера работы специалистов в продвинутых IT-компаниях. Программистам никто не говорит, что конкретно делать. Они перемещаются между группами, ведущими какие-то фантастические разработки, и решают сами, куда присоединиться, чем они могут быть полезны, а иногда предпочитают в итоге делать что-то своё.
В сфере IT верят в способности человека выбрать сферу для приложения сил и развития, а в сфере образования до сих пор работает только «сядь за парту!»
Исполнительный и послушный ребёнок — мамина радость, сдал на пятёрки — может оказаться не у дел. Инициативный хулиган с идеями — преуспеть. Конечно, в таком смутном мире нам страшно навредить человеку: о том, как вырастить затюканного работягу, человечеству, к сожалению, понятно гораздо больше, чем о том, как помочь одарённому.
А если те самые прогрессивные педагоги не ошибаются? Если во всех нас и во всех детях есть удивительные таланты? И важно им не мешать…
В итоге, заставлять я не стала. Мой сын так и не пошёл со мной на пробежку. Зато пошёл в футбольную секцию. Там, говорят, подходящая для развития способностей среда.