Объявление конфликта отцов и детей вечным как будто дает нам право не заморачиваться, не рефлексировать особо, ведь все поколения жили так. Между тем такая позиция не просто банальна, она опасна, особенно в наше время
Ах, как же прекрасны наши педагогические конференции! Тонкие лекторы рассуждают о том, как правильно организовать настоящее и будущее наших детей и молодежи. Глубокие размышления заставляют задуматься о путях нового поколения. Не утихают научные споры и околонаучные диалоги. И только одна деталь, даже не деталь — деталька, немного мешает погрузиться с головой в пучину этих поистине судьбоносных изысканий.
Дело в том, что по сути все это напоминает съезд эдаких прогрессивных мужчин, посвященный проблемам женщин. Или конгресс продвинутых людей ослепительно белого цвета, которые собрались обсудить судьбу чернокожих. (Излишне упоминать, полагаю, что женщин и представителей других рас организаторы пригласить позабыли.)
В очередной раз мы говорим о них без них. Как часто бывало это в нашей человеческой истории. Впрочем, надо отдать им должное, они отвечают нам полной взаимностью и с удовольствием рассуждают о нас без нашего участия.
Отчего же именно так это устроено? Почему так трудно говорить напрямую разным поколениям? Увы, по понятным причинам, я все больше могу рассуждать на эту тему лишь со стороны «отцов». И именно «отцы» как будто боятся задать детям интересующие их вопросы напрямую, да и поспорить, если придется. Именно отцы объявляют знания и навыки своего и предыдущих поколений основополагающими и незыблемыми. Именно отцы готовы объявлять молодых людей недоразвитыми и попросту недостойными участия в нашем взрослом диалоге.
Цитата великого Сократа стерлась от времени и многочисленных упоминаний, но все-таки рискну напомнить: «Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших, дети спорят со взрослыми, жадно глотают пищу, изводят учителей».
Каково? Ну да, похоже, так действительно было всегда. Только хорошо ли такое оправдание? А может быть, и правда, они «жадно глотают пищу и изводят учителей»?
Знаете, я думаю, что в основе так называемого конфликта отцов и детей лежит примерно то же, что и в былых и настоящих противостояниях мужчин и женщин, белых и черных, больших и маленьких... Множество раз задавал я себе вопрос, не упрощение ли это, но вновь и вновь прихожу к выводу: речь идет о нескольких очень разных группах людей с разными привычками, возможностями, манерами. В конечном итоге — с разной культурой. Оттого и бывает так трудно принять и понять друг друга, что мы время от времени выступаем представителями разных миров. А еще отягощается этот конфликт тем, что у одних потихоньку копится и растет досада от того, что возможность принадлежности к так называемой детской группе утеряна навсегда, а у других — страх того, что они рано или поздно вынуждены будут помимо своего желания оказаться там, среди отцов. И от этого еще сильнее бьется каждая группа за свою плохо осознаваемую самость, объявляя самость других в первом случае недоразвитостью, а во втором — ограниченностью. Такая вот довольно банальная история.
Огюст Ренуар. «Площадь Согласия». 1875. Государственный Эрмитаж
Фото: Public domain
Есть тут, однако, еще один важный аспект. Ведь действительно, иногда даже сами того не желая, дети наши оказываются в поезде, который на всех парах мчится вперед. Мы же отчаянно стремимся прыгнуть на ходу в последний вагон, а когда не получается, требуем дернуть стоп-кран. Аргументов для искусственного торможения у нас немного, и мы безапелляционно используем кажущийся самым надежным: пассажиры этого поезда — безбилетники! Это мы заработали на плацкарт, мы проложили дорогу, мы долго и мучительно учились на машинистов и проводников. Так и продолжается век за веком эта тщетная игра в догонялки.
Невозвратимо уносится молодость. И одновременно растет панический страх оказаться нерелевантными. И самый простой технический способ избежать этого — представить нерелевантными их. И почти неважно в чем. А поскольку меняться нас не учили (напротив, учили пошлым фразочкам типа «меня уже поздно менять»), в первых признаках инакости мы видим посягательство на наше всё.
Объявление конфликта отцов и детей вечным как будто дает нам право не заморачиваться, не рефлексировать особо, ведь все поколения жили так. Между тем такая позиция не просто банальна, она опасна, особенно в наше время.
Приведу лишь один пример. Мы представляем самих себя оплотом приспособленности к жизни. Мало задумываясь о том, что такое эта самая приспособленность. Ведь многие из тех, кому сегодня 50 и больше, в бесчеловечном экзамене, который лет 30 назад устроила жизнь, продемонстрировали худшую приспособленность изо всех возможных. Во всяком случае на территории бывшего СССР. И, несмотря на это, сами мы, по-прежнему боясь даже минимальной рефлексии, блеем: «Не-е-е-ет, всё не так, нас правильно воспитывали, мы были настоящими молодцами, это просто нехорошие какие-то люди пришли и всё испортили. Нашу одежду, нашу музыку, наш язык, нашу жизнь».
А ведь по сути мы можем оказать им неоценимую помощь: научить их быть гибкими, умеющими выбирать, слушать себя и других, принимать новое и отказываться от того, что еще недавно казалось незыблемым. И конечно, было бы здорово вместе с ними научиться не делить людей на поколения, не мериться опытом. Именно это дало бы и им, и нам возможность комфортного взаимодействия друг с другом и взаимного обогащения.
Но где там! Сами-то мы совсем этого не умеем, напротив: высшей добродетелью объявляется консерватизм. Которому, вкупе с неприятием и страхом, следующие поколения учатся именно у предыдущих. Нет ведь никого, кто мог бы научить их иному отношению к себе и к миру.
Вот и продолжаем мы «говорить на языках, продолжения которых не знаем», как сказано в великом фильме «Кин-дза-дза». И совершаем, незаметно для самих себя, одно из самых разрушительных педагогических действий: демонстрируем миру этот подход как единственно возможный. Приучая к нему собственных детей. Говоря более простым языком — показываем пример. Наглядный.
Кстати, ведь и государство устраивается в соответствии с представлениями старших поколений. Именно поэтому и школы являют собой такой почти идеальный институт подавления. В таком подходе не до молодежи и детей на педагогических конференциях — война идет, себя бы защитить.
Ребята, ключи от этой ситуации в наших руках, менять ее нам с вами. Ведь именно «отцы» объявляют себя такими опытными, умными и умеющими правильно жить. Вот и давайте сделаем первый шаг. От нас ведь не убудет, если мы попробуем реализовать провозглашаемый нами принцип «надо уметь учиться». Заодно и о себе позаботимся, и будущие поколения подучим.
Возможно, вы помните притчу Ицхока-Лейбуша Переца «Бриллиант». О том, как нашел человек драгоценный камень и, не решаясь рассказать об этой находке даже самым близким, спрятал его перед домом под камешек. Спросила жена мужа, зачем он камешек положил, а он ответил — для счастья. И жена, поверив, положила второй, рядом с первым. Потом и детей научила тому же. По прошествии нескольких лет все жители города переняли эту новую традицию — класть камни перед входом. Умер герой притчи, а каменные груды все росли и росли, с каждым днем все больше затрудняя не только проход в дома, но и вообще жизнь в этом городке. Несколько раз молодежь пыталась восстать против непонятной и нелепой традиции, но всякий раз старики кричали: «Вероотступники, пройдете к камням только через наши трупы!» И уходили молодые в другие края искать собственное счастье.
К чему я об этом? Да ни к чему. Так, к слову.
Поводом к разговору о взаимоотношениях поколений может стать просмотр спектакля Мастерской Брусникина В.Е.Р.А. в Центре Вознесенского.