Когда моя дочь пошла в первый класс, альтернативных школ было немного. Мы нашли частную школу в прекрасном здании, со светлыми классами, большим двором. Для меня главным и решающим фактором стало то, что дети в первом классе спали днем. И условия для этого были хороши: светлая комната, красивые кровати, спальня мальчиков и девочек отдельно, детям читали сказки, пока они засыпали. Мой друг-учитель и наставник, психолог Светлана Ройз говорила, что в начальной школе наибольшее значение имеет личность педагога. Она рекомендовала смотреть не столько на школу, сколько на учителя: какой он, как ведет себя с детьми, нравится ли лично тебе, что о нем говорят другие родители. Видеть педагога возможности не было, его еще подбирала сама школа, да и того, кого потом представили нам, сменили через время на другого. Впрочем, сейчас я не считаю, что педагог должен быть один или что на время получения среднего образования у ребенка должна быть одна школа.
После выбора школы мы хотели присоединиться к уже запущенному первому классу в середине года, в январе, тем более, что дочь была готова к этому по уровню знаний и эмоциональному состоянию. Меня останавливало то, что тогда у Евы не будет того единственного 1 сентября. А это важно: это инициация в новый статус и новую роль. Да и преподаватели уверяли, что в середине года дети уже во всю пишут прописи, а "у девочки не поставлена рука, ей трудно будет догнать уровень класса". Ирония в том, что аккуратных прописей мы так и не получили, даже сейчас, в третьем классе, Ева пишет примерно на том же уровне, что и три года назад. При необходимости она может написать красиво, но "в обычной жизни" такого желания у нее не возникает. Впрочем, именно в этот период появился шанс на изменения, и ниже я расскажу, чем они были вызваны (спойлер: чувство прекрасного — двигатель желания самой писать красиво).
Два года частной школы. Идеальные стены, красивый двор, где летом под кронами деревьев проводили занятия, бережное обращение с детьми, сплоченные родители… При этом удовлетворения от образовательного процесса не было, но и хорошей альтернативы тоже не наблюдалось. А альтернативу хотелось именно в подходах к подаче материала и его актуальности к реалиям современного мира. Ну не могут дети на информатике изучать, как включать компьютер тогда, когда он — уже просто неотъемлемая часть жизни.
Как продюсер проекта "Родительское собрание" я довольно часто общалась с родителями, директорами частных и альтернативных школ и подростками, потому я собрала достаточно много информации и данных. Так я познакомилась с предпринимателем, имеющим свой взгляд на то, каким должно и может быть современное образование, и планирующим открывать свои школы и учить детей по разработанной им методологии. И все, что было обещано, было сделано: появилась первая школа, в ней учился сын моих друзей. Я с интересом наблюдала за развитием проекта, верила в него, постоянно получала обратную связь от менеджмента школы и родителей о том, "как же там на самом деле". А когда стал вопрос о том, не поискать ли новую школу для своего ребенка, всерьез задумалась о переводе.
Делать выбор было страшно: в предыдущей школе методика обучения и программа были синхронизированы с другими школами. И, перейдя в другую школу, у ребенка был бы более-менее схожий багаж знаний и понимание общей канвы материала. Тут же все иначе: обучение происходит по кейсовой методике, уроков в привычном понимании нет, как и системы оценок. Само помещение мало напоминает школу, формы нет, директор — скорее друг и наставник, чем формальное административное лицо. Непривычно. Это и манило.
Кейсовая методика
Это то, что меня радовало больше всего в новой школе. Биологию, рисование и математику дети не изучают отдельно. Разбирая, условно, яблоко (биология), говорят о золотом сечении (физика), вычисляют его радиус (математика), обсуждают картины с его изображением (культура) и так далее.
Любимые предметы моей дочери — "Финансы" и занятия "Я, вони та світ"
В этой школе простраивается связь между тобой как личностью и миром. Ребенку помогают разобраться в себе: что он чувствует, делает, как это влияет на его представленность в мире, и как действия других влияют на то, кто он есть, что он чувствует. Дети сами определяют свои таланты и выбирают, какие из них хотели бы развивать. В каждом классе есть ментор, задача которого — быть посредником между ребенком, учителем и родителем, представлять интересы ребенка перед этой группой, направлять его, помогать ему. Возвращаясь к красивому почерку (и его отсутствию в нашем случае), Ева пишет "для себя", то есть как попало. И это было до тех пор, пока в программу не были включены уроки каллиграфии. Дети изучали шрифты, учились писать различными стилями, и в нашем случае это сработало.
Обратная связь ребенок-учитель
Если урок ребенку кажется неинтересным, он имеет право выйти из класса и вместо урока, например, читать книгу или собирать конструктор. И учитель не будет против. Боле того, это крутая обратная связь учителю — "то, что ты делаешь, не до конца интересно твоим подопечным!". Правда, как оказалось, никто этим правом не пользуется — на всех уроках интересно, и дети не хотят что-то пропустить (знали бы вы, как огорчается Ева, если мы опаздываем на начало урока!). Но сам факт того, что ты можешь в любой момент покинуть урок, позволяет этого не делать — нет принуждения, ребенок волен сам выбирать, как провести это время.
В конце года у нас была возможность увидеть действия администрации школы в непростой ситуации: Ева резко потеряла интерес к учебе, стала агрессивной, даже пару раз ударила мальчишек, на уроках просто отключалась, рисовала, отвечала невпопад. При этом дома таких "симптомов" не проявлялось, — иногда налет грусти, не больше. Узнала я об этом от ментора класса: она обратила внимание на резкое изменение поведения, поинтересовалась, все ли хорошо дома, что там у девчонки на сердце и … попросила помощи. Не призвала к ответственности, не сообщила об этом как о проблеме, не настояла на контроле, а попросила помощи и внимания к ребенку!
Две недели я была в постоянной связи с учителями, ментором, психологом и директором школы. И каждый из них говорил примерно следующее: "Не важно, что сейчас она пропустит какой-то материал. Она потом догонит, мы поможем. Важно помочь ей справиться с собой, разобраться в себе, поддержать ее. Если нужно — возьмите паузу, пусть отдохнет пару дней". В этот период как раз случился наш отпуск, и после него Ева вернулась в школу снова веселой и бодрой. А в отпуске она сама открывала ноутбук, входила в онлайн-систему и делала задания, которые проходили дети. Я не только не инициировала этот процесс, но даже практически не контролировала его.
Да, у нас все же есть группа в Viber! Там оперативные и простые вопросы: меню на день, родители уведомляют администрацию о том, что ребенок, например, заболел и не придет. Благодаря камерам и онлайн-доступу к ним, родители видят все процессы, происходящие в классе, а в группу в Facebook менторы сбрасывают фото с урока и короткое описание, что было сегодня на занятии. И главное — каждые 2,5 месяца по основным предметам проводится сертификация. По количеству набранных баллов мы можем видеть прогресс ребенка и при необходимости обсуждать это с преподавателем.
В чем же главное отличие новой школы, помимо методики обучения? Думаю, в том, что здесь присутствует здоровый баланс интересов ребенка (здоровое любопытство) и необходимой нагрузки (большой объем информации, которая должна трансформироваться в знания и навыки). А также как ценность представлена открытость процесса и готовность к его улучшению (лидер школы постоянно встречается с родителями, проводит стратсессии по улучшению работы школы).
При смене школы у меня было две мантры:
1. Хуже не будет.
2. Если что, просто вернемся или сменим школу.
Но пока только позитивные новости, неожиданные открытия и уважение к создателю проекта и его команде. И довольный ребенок, спешащий утром на занятия.
Лилия Горелая, Эксперт в сфере интегрированных маркетинговых коммуникаций, бизнес-консалтер, вице-президент Inner Wheel Kyiv